Фотограф Алеся Мушля съездила на границу с Украиной и поговорила с людьми, которые бегут от войны. «Помимо отчаяния и боли я увидела радость от встреч с родными и облегчение от того, что удалось вырваться из ада. Выслушала много разных, но одновременно подобных историй. Они не хотят войны. Они не понимают, почему сосед пришел в их дом убивать», – говорит Алеся.
«Наблюдая за беженцами, я не сразу заметила их – людей, идущих в обратном направлении, из Польши. Они быстро, словно спеша, проходили мимо меня. Одни шли целыми группами, другие по одному. Я поняла, что эти люди идут на паспортный контроль, чтобы попасть в Украину. Периодически люди бросали взор на беженцев, их взоры встречались. Эти люди шли домой, несмотря на то, что там – война», – рассказывает фотографка о том, как родился проект.
В этом материале Алеся собрала серию портретов украинцев, у которых был шанс остаться в безопасности, но они сделали другой выбор. Это люди, для которых сложить руки и просто наблюдать, как уничтожают их страну, хуже, чем страх смерти. Это люди, у которых не осталось страха.
«Наблюдая за беженцами, я не сразу заметила их – людей, идущих в обратном направлении, из Польши. Они быстро, словно спеша, проходили мимо меня. Одни шли целыми группами, другие по одному. Я поняла, что эти люди идут на паспортный контроль, чтобы попасть в Украину. Периодически люди бросали взор на беженцев, их взоры встречались. Эти люди шли домой, несмотря на то, что там – война», – рассказывает фотографка о том, как родился проект.
В этом материале Алеся собрала серию портретов украинцев, у которых был шанс остаться в безопасности, но они сделали другой выбор. Это люди, для которых сложить руки и просто наблюдать, как уничтожают их страну, хуже, чем страх смерти. Это люди, у которых не осталось страха.
Галина
Ивано-Франковск
«От взрыва в аэропорту возле нашего города проснулась внучка и начала плакать. Было страшно, конечно. Поэтому завезла внучку к дочери и возвращаюсь домой в Украину. Дома меня ждет только собачка. Я родилась в России, но моя родина – Украина, так как живу здесь уже более 40 лет. Я ненавижу Путина и считаю, что русский народ должен требовать, чтобы он прекратил эту безумную войну. Я остаюсь жить дома. Я не боюсь. Я надеюсь и верю, что все будет хорошо».
«От взрыва в аэропорту возле нашего города проснулась внучка и начала плакать. Было страшно, конечно. Поэтому завезла внучку к дочери и возвращаюсь домой в Украину. Дома меня ждет только собачка. Я родилась в России, но моя родина – Украина, так как живу здесь уже более 40 лет. Я ненавижу Путина и считаю, что русский народ должен требовать, чтобы он прекратил эту безумную войну. Я остаюсь жить дома. Я не боюсь. Я надеюсь и верю, что все будет хорошо».
Валерий
Днепр, Кривой Рог
«Приехал на работу в Польшу, но пришлось вернуться. Как не ехать? Дома же – все. Семья, родители, дети – надо ехать. Там моя речка, мои пчелы, мой дом. Невозможно это кому-то просто подарить, отдать. Был готов защищать свою страну уже 8 лет. Просто именно сейчас пришел тот момент, когда уже нужно показать свою позицию. Зачем я еду, когда такой большой риск? Так я же домой приехал, елки-палки. Так что все будет хорошо. Если обращаться к русским, то сказал бы им: «Русские, езжайте домой, наведите у себя порядок для начала».
«Приехал на работу в Польшу, но пришлось вернуться. Как не ехать? Дома же – все. Семья, родители, дети – надо ехать. Там моя речка, мои пчелы, мой дом. Невозможно это кому-то просто подарить, отдать. Был готов защищать свою страну уже 8 лет. Просто именно сейчас пришел тот момент, когда уже нужно показать свою позицию. Зачем я еду, когда такой большой риск? Так я же домой приехал, елки-палки. Так что все будет хорошо. Если обращаться к русским, то сказал бы им: «Русские, езжайте домой, наведите у себя порядок для начала».
Анастасия и Любомир
Львов
Анастасия: «Мы с парнем были в отпуске. Едем домой забрать моих детей и отвезти их к маме в Германию. Потом снова возвращаюсь во Львов. Почему я еду в Украину? Это ведь моя земля, я не буду отсюда бежать. Более того, я уверена, что если сейчас я не выстою, то придут мои дочери. Они вырастают, и тогда они от этого Кремля камня на камне не оставят. Ведь следующее поколение будет еще дальше от советской власти. И чтобы такое произошло, я остаюсь искренней перед собой. А я не могу быть собой, сидя где-то там. Я должна быть с украинцами в это время, со своими друзьями, родными. Я не буду никуда сбегать, мне некуда бежать, от себя никуда не убежишь».
Любомир: «Как только все началось, мы выехали домой из Германии. Автомобильная дорога занимает немного времени, остановились в Кракове и теперь вот только доехали. Чувствую долг, ведь кто, как ни мы, будет защищать нашу землю – это с одной стороны. С другой стороны, я работаю в музее, я – историк и музеевед. Я человек, который должен сберегать культурное наследие. Я считаю, что это сейчас моя главная миссия в Украине».
Любомир: «Как только все началось, мы выехали домой из Германии. Автомобильная дорога занимает немного времени, остановились в Кракове и теперь вот только доехали. Чувствую долг, ведь кто, как ни мы, будет защищать нашу землю – это с одной стороны. С другой стороны, я работаю в музее, я – историк и музеевед. Я человек, который должен сберегать культурное наследие. Я считаю, что это сейчас моя главная миссия в Украине».
Анастасия: «Мы с парнем были в отпуске. Едем домой забрать моих детей и отвезти их к маме в Германию. Потом снова возвращаюсь во Львов. Почему я еду в Украину? Это ведь моя земля, я не буду отсюда бежать. Более того, я уверена, что если сейчас я не выстою, то придут мои дочери. Они вырастают, и тогда они от этого Кремля камня на камне не оставят. Ведь следующее поколение будет еще дальше от советской власти. И чтобы такое произошло, я остаюсь искренней перед собой. А я не могу быть собой, сидя где-то там. Я должна быть с украинцами в это время, со своими друзьями, родными. Я не буду никуда сбегать, мне некуда бежать, от себя никуда не убежишь».
Любомир: «Как только все началось, мы выехали домой из Германии. Автомобильная дорога занимает немного времени, остановились в Кракове и теперь вот только доехали. Чувствую долг, ведь кто, как ни мы, будет защищать нашу землю – это с одной стороны. С другой стороны, я работаю в музее, я – историк и музеевед. Я человек, который должен сберегать культурное наследие. Я считаю, что это сейчас моя главная миссия в Украине».
Любомир: «Как только все началось, мы выехали домой из Германии. Автомобильная дорога занимает немного времени, остановились в Кракове и теперь вот только доехали. Чувствую долг, ведь кто, как ни мы, будет защищать нашу землю – это с одной стороны. С другой стороны, я работаю в музее, я – историк и музеевед. Я человек, который должен сберегать культурное наследие. Я считаю, что это сейчас моя главная миссия в Украине».
Сергей
Белая Церковь
«23 февраля мы с женой улетели отдыхать на Кипр. Переночевали там и на следующее утро узнали о событиях. Сразу поехали в украинское посольство, чтобы понять, как попасть домой, ведь воздушное пространство закрыли. Приобрели билеты на ближайший рейс до Кракова и так оказались на границе, здесь, ждем поезда. Понятно, что у нас были какие-то предположения, что такое может произойти. Мы уже последние 8 лет остаемся в состоянии перманентной войны. Уже устали бояться. Но все равно не ожидали, что может произойти так внезапно. Теперь надо защищать страну».
«23 февраля мы с женой улетели отдыхать на Кипр. Переночевали там и на следующее утро узнали о событиях. Сразу поехали в украинское посольство, чтобы понять, как попасть домой, ведь воздушное пространство закрыли. Приобрели билеты на ближайший рейс до Кракова и так оказались на границе, здесь, ждем поезда. Понятно, что у нас были какие-то предположения, что такое может произойти. Мы уже последние 8 лет остаемся в состоянии перманентной войны. Уже устали бояться. Но все равно не ожидали, что может произойти так внезапно. Теперь надо защищать страну».
Денис
Золотоноша, Черкасская область
«Последние годы я работаю в Польше. Я не знаю, что может быть еще хуже того, что происходит сейчас в Украине, чтобы заставить наконец вернуться домой. Обычно ты приезжаешь домой отдохнуть от всех проблем, а если проблемы дома, то очень странно, почему все бегут вместо того, чтобы подняться. Я сейчас шел на границу, смотрел на то, как много украинцев бежит, и у меня внутри просто тишина, не хочется ничего об этом говорить даже. Я просто представляю, какие сейчас шум, взрывы, стрельба в моей стране. Так я лучше туда пойду, чем буду смотреть на лица людей, которые сбегают. Я не имею права кого-то осуждать за их выбор. Это выбор личный. Просто люди еще не понимают, что им придется жить с этими ошибками.
Также как мы на своем опыте убеждаемся в том, что жизнь куда-то бежит, и она – большая ошибка. Ты растешь – и опыт растет вместе с тобой. Поэтому каждая ошибка и есть опыт. Я готов принять, что детей и женщин нужно защищать. Если не своими руками, то хотя бы дать возможность выйти из такой ситуации. Но понимаю, если таких, как я, будет много, то мы сможем отстоять свои убеждения. Душу и тело мы положим за свою свободу. Покажем, что мы братья казачьего рода. Думаю, эти слова всегда актуальны.
Мой брат отслужил срочную службу в Житомире и сразу после того, как началась война, на второй день, был готов и пошел добровольцем в армию, чтобы защищать свою страну. Я не знаю, как передать внутреннее состояние, когда твой младший брат и отец идут защищать страну, а ты сидишь и смотришь, что будет дальше. Никакой нормальный человек так не сделает».
Также как мы на своем опыте убеждаемся в том, что жизнь куда-то бежит, и она – большая ошибка. Ты растешь – и опыт растет вместе с тобой. Поэтому каждая ошибка и есть опыт. Я готов принять, что детей и женщин нужно защищать. Если не своими руками, то хотя бы дать возможность выйти из такой ситуации. Но понимаю, если таких, как я, будет много, то мы сможем отстоять свои убеждения. Душу и тело мы положим за свою свободу. Покажем, что мы братья казачьего рода. Думаю, эти слова всегда актуальны.
Мой брат отслужил срочную службу в Житомире и сразу после того, как началась война, на второй день, был готов и пошел добровольцем в армию, чтобы защищать свою страну. Я не знаю, как передать внутреннее состояние, когда твой младший брат и отец идут защищать страну, а ты сидишь и смотришь, что будет дальше. Никакой нормальный человек так не сделает».
«Последние годы я работаю в Польше. Я не знаю, что может быть еще хуже того, что происходит сейчас в Украине, чтобы заставить наконец вернуться домой. Обычно ты приезжаешь домой отдохнуть от всех проблем, а если проблемы дома, то очень странно, почему все бегут вместо того, чтобы подняться. Я сейчас шел на границу, смотрел на то, как много украинцев бежит, и у меня внутри просто тишина, не хочется ничего об этом говорить даже. Я просто представляю, какие сейчас шум, взрывы, стрельба в моей стране. Так я лучше туда пойду, чем буду смотреть на лица людей, которые сбегают. Я не имею права кого-то осуждать за их выбор. Это выбор личный. Просто люди еще не понимают, что им придется жить с этими ошибками.
Также как мы на своем опыте убеждаемся в том, что жизнь куда-то бежит, и она – большая ошибка. Ты растешь – и опыт растет вместе с тобой. Поэтому каждая ошибка и есть опыт. Я готов принять, что детей и женщин нужно защищать. Если не своими руками, то хотя бы дать возможность выйти из такой ситуации. Но понимаю, если таких, как я, будет много, то мы сможем отстоять свои убеждения. Душу и тело мы положим за свою свободу. Покажем, что мы братья казачьего рода. Думаю, эти слова всегда актуальны.
Мой брат отслужил срочную службу в Житомире и сразу после того, как началась война, на второй день, был готов и пошел добровольцем в армию, чтобы защищать свою страну. Я не знаю, как передать внутреннее состояние, когда твой младший брат и отец идут защищать страну, а ты сидишь и смотришь, что будет дальше. Никакой нормальный человек так не сделает».
Также как мы на своем опыте убеждаемся в том, что жизнь куда-то бежит, и она – большая ошибка. Ты растешь – и опыт растет вместе с тобой. Поэтому каждая ошибка и есть опыт. Я готов принять, что детей и женщин нужно защищать. Если не своими руками, то хотя бы дать возможность выйти из такой ситуации. Но понимаю, если таких, как я, будет много, то мы сможем отстоять свои убеждения. Душу и тело мы положим за свою свободу. Покажем, что мы братья казачьего рода. Думаю, эти слова всегда актуальны.
Мой брат отслужил срочную службу в Житомире и сразу после того, как началась война, на второй день, был готов и пошел добровольцем в армию, чтобы защищать свою страну. Я не знаю, как передать внутреннее состояние, когда твой младший брат и отец идут защищать страну, а ты сидишь и смотришь, что будет дальше. Никакой нормальный человек так не сделает».
Братья Владимир, Дмитро и их родственник Виталий
Синельниково, Днепропетровская область
Владимир: «Приехали вместе с братом и родственником месяц назад в Польшу, учиться на дальнобойщиков. Учеба закончилась, должны были «по-нормальному» ехать домой, теперь едем, потому что надо ехать. Наши все родственники просили, чтобы мы не возвращались. Говорили, что у нас есть идеальный шанс остаться живыми. Но как можно, если ты каждый день получаешь такие новости со своей земли? Можно прятаться от войны, но погибнуть в автокатастрофе. Все мы ходим под Богом. Надо помогать и молитвой и делом».
Дмитрий: «Мы могли бы остаться в Польше или Германии, но надо ехать к родным, потому что там же все. Воевать и оружие в руки брать не буду. Я не хочу убивать. Мы семьей верим в Бога, и он говорит: «Кто меч возьмет, от него погибнет». Но если будет нужна какая-то помощь – буду делать все, что в моих силах, чтобы защититься. Возможно, водителем, медбратом или хоть бы поваром. Едем на свою родину. Как потом жить, если ты здесь в безопасности, а кто-то может погибнуть? Какая будет жизнь, если такое случится? Если уж и погибнем, то все вместе».
Виталий: «Мы искали такую работу с возможностью всегда возвращаться на свою родину, с возможностью приезжать и уезжать. Нас во время учебы здесь неожиданно застала война. Дома семьи, дети. Как мы их бросим? Это же даже непатриотично».
Дмитрий: «Мы могли бы остаться в Польше или Германии, но надо ехать к родным, потому что там же все. Воевать и оружие в руки брать не буду. Я не хочу убивать. Мы семьей верим в Бога, и он говорит: «Кто меч возьмет, от него погибнет». Но если будет нужна какая-то помощь – буду делать все, что в моих силах, чтобы защититься. Возможно, водителем, медбратом или хоть бы поваром. Едем на свою родину. Как потом жить, если ты здесь в безопасности, а кто-то может погибнуть? Какая будет жизнь, если такое случится? Если уж и погибнем, то все вместе».
Виталий: «Мы искали такую работу с возможностью всегда возвращаться на свою родину, с возможностью приезжать и уезжать. Нас во время учебы здесь неожиданно застала война. Дома семьи, дети. Как мы их бросим? Это же даже непатриотично».
Владимир: «Приехали вместе с братом и родственником месяц назад в Польшу, учиться на дальнобойщиков. Учеба закончилась, должны были «по-нормальному» ехать домой, теперь едем, потому что надо ехать. Наши все родственники просили, чтобы мы не возвращались. Говорили, что у нас есть идеальный шанс остаться живыми. Но как можно, если ты каждый день получаешь такие новости со своей земли? Можно прятаться от войны, но погибнуть в автокатастрофе. Все мы ходим под Богом. Надо помогать и молитвой и делом».
Дмитрий: «Мы могли бы остаться в Польше или Германии, но надо ехать к родным, потому что там же все. Воевать и оружие в руки брать не буду. Я не хочу убивать. Мы семьей верим в Бога, и он говорит: «Кто меч возьмет, от него погибнет». Но если будет нужна какая-то помощь – буду делать все, что в моих силах, чтобы защититься. Возможно, водителем, медбратом или хоть бы поваром. Едем на свою родину. Как потом жить, если ты здесь в безопасности, а кто-то может погибнуть? Какая будет жизнь, если такое случится? Если уж и погибнем, то все вместе».
Виталий: «Мы искали такую работу с возможностью всегда возвращаться на свою родину, с возможностью приезжать и уезжать. Нас во время учебы здесь неожиданно застала война. Дома семьи, дети. Как мы их бросим? Это же даже непатриотично».
Дмитрий: «Мы могли бы остаться в Польше или Германии, но надо ехать к родным, потому что там же все. Воевать и оружие в руки брать не буду. Я не хочу убивать. Мы семьей верим в Бога, и он говорит: «Кто меч возьмет, от него погибнет». Но если будет нужна какая-то помощь – буду делать все, что в моих силах, чтобы защититься. Возможно, водителем, медбратом или хоть бы поваром. Едем на свою родину. Как потом жить, если ты здесь в безопасности, а кто-то может погибнуть? Какая будет жизнь, если такое случится? Если уж и погибнем, то все вместе».
Виталий: «Мы искали такую работу с возможностью всегда возвращаться на свою родину, с возможностью приезжать и уезжать. Нас во время учебы здесь неожиданно застала война. Дома семьи, дети. Как мы их бросим? Это же даже непатриотично».
Александр
Черкасская область
«Я обычный сварщик. Служил в армии, в 2015 году в АТО принимал участие в защите своей страны. Когда все началось, я решил ехать домой. Кому-то же нужно защищать свою Родину. Там моя семья, дочь и сын, свой дом и своя земля. Моя жена тоже не хочет уезжать. Если мой сын тоже решит присоединиться к этой защите, это будет его решением, и я буду его поддерживать. Мы, украинцы, любим свободу».
«Я обычный сварщик. Служил в армии, в 2015 году в АТО принимал участие в защите своей страны. Когда все началось, я решил ехать домой. Кому-то же нужно защищать свою Родину. Там моя семья, дочь и сын, свой дом и своя земля. Моя жена тоже не хочет уезжать. Если мой сын тоже решит присоединиться к этой защите, это будет его решением, и я буду его поддерживать. Мы, украинцы, любим свободу».
Андрей
Черниговщина
«Я 15 лет живу в Италии и возвращаюсь в Украину оттуда. Мы с женой давно следим за тем, что происходит с нашей страной. В последнее время там был такой накал, что невозможно было, чтобы ничего не произошло. И когда утром она прочитала новости, то разбудила меня и сказала: «Андрюша, поднимайся, потому что там война». Я знал, что если что-то начнется, то я вернусь. Ведь это моя земля, там мой брат, похоронен мой отец. Мать осталась в Италии, и когда я сказал, что еду домой, поначалу не поняла, очень разволновалась. Но потом она приняла мой выбор и перед отъездом просто сказала мне: «Береги себя». Ведь она знает, что там у нее еще один сын. Защищать – для меня значит охранять землю, не давать врагу продвигаться по ней. Они пришли на нашу землю убивать нас, вы представляете? Они пришли на нашу землю убивать нас, и они ни перед чем не останавливаются. Я не фаталист и понимаю, что могу погибнуть, но мои внутренние чувства все другие перекрывают».
«Я 15 лет живу в Италии и возвращаюсь в Украину оттуда. Мы с женой давно следим за тем, что происходит с нашей страной. В последнее время там был такой накал, что невозможно было, чтобы ничего не произошло. И когда утром она прочитала новости, то разбудила меня и сказала: «Андрюша, поднимайся, потому что там война». Я знал, что если что-то начнется, то я вернусь. Ведь это моя земля, там мой брат, похоронен мой отец. Мать осталась в Италии, и когда я сказал, что еду домой, поначалу не поняла, очень разволновалась. Но потом она приняла мой выбор и перед отъездом просто сказала мне: «Береги себя». Ведь она знает, что там у нее еще один сын. Защищать – для меня значит охранять землю, не давать врагу продвигаться по ней. Они пришли на нашу землю убивать нас, вы представляете? Они пришли на нашу землю убивать нас, и они ни перед чем не останавливаются. Я не фаталист и понимаю, что могу погибнуть, но мои внутренние чувства все другие перекрывают».
Оля
Ивано-Франковская область
«Утром мы проснулись от того, что наш дом качался, взорвался аэропорт, склады с керосином, и мы почувствовали ударную волну. Я вывезла детей и маму с поломанной рукой, и теперь возвращаюсь обратно. Я еду домой, там мой муж, мой отец, собака. Это моя страна. Как я собираюсь защищаться? Ну, я хорошо стреляю».
«Утром мы проснулись от того, что наш дом качался, взорвался аэропорт, склады с керосином, и мы почувствовали ударную волну. Я вывезла детей и маму с поломанной рукой, и теперь возвращаюсь обратно. Я еду домой, там мой муж, мой отец, собака. Это моя страна. Как я собираюсь защищаться? Ну, я хорошо стреляю».