ОНИ НЕ ПОНИМАЮТ СОБСТВЕННОЙ ПРИСЯГИ
Василий (имя изменено), бывший десантник
ОНИ НЕ
ПОНИМАЮТ
СОБСТВЕННОЙ
ПРИСЯГИ
ПОНИМАЮТ
СОБСТВЕННОЙ
ПРИСЯГИ
Василий (имя изменено),
бывший десантник
бывший десантник
В отличие от большинства наших собеседников Василий говорит, что его ничуть не удивили ни августовские, ни тем более последующие события в стране. «Я знал, чем это все аукнется. Многие смеются над словами Лукашенко, мол – ерунда какая. Но, когда я услышал о расстрелах, я сразу понял, что это не шутки», – отставной военный говорит о словах Александра Лукашенко 4 июня. Тогда тот упоминал «своего друга Рахмона», который «с пулеметом входил в столицу Таджикистана». Василий три дня ездил на автомобиле и наблюдал за протестом. В конце концов 12 августа решил – хватит.
В отличие от большинства наших собеседников Василий говорит, что его ничуть не удивили ни августовские, ни тем более последующие события в стране. «Я знал, чем это все аукнется. Многие смеются над словами Лукашенко, мол – ерунда какая. Но, когда я услышал о расстрелах, я сразу понял, что это не шутки», – отставной военный говорит о словах Александра Лукашенко 4 июня. Тогда тот упоминал «своего друга Рахмона», который «с пулеметом входил в столицу Таджикистана». Василий три дня ездил на автомобиле и наблюдал за протестом. В конце концов 12 августа решил – хватит.
Василий подготовился к уличному противостоянию. Надел берцы, взял строительную каску, несколько необходимых вещей и военную форму. Однако 12-го волна насилия прекратилась, и он вышел в город, только когда узнал, что там есть и другие отставные десантники. «Хотелось показать людям, что бывшие военные, мы – те, кто давал присягу, – мы здесь. А то, что делают эти омоновцы... Было стыдно очень», – объясняет он. В форме он и несколько десятков других бывших десантников не единожды выходили на акции протеста и пытались охранять порядок. 13 сентября во время Марша героев около трех десятков бывших десантников пытались защитить протестующих возле Московского дворика в столице.
Василий подготовился к уличному противостоянию. Надел берцы, взял строительную каску, несколько необходимых вещей и военную форму. Однако 12-го волна насилия прекратилась, и он вышел в город, только когда узнал, что там есть и другие отставные десантники. «Хотелось показать людям, что бывшие военные, мы – те, кто давал присягу, – мы здесь. А то, что делают эти омоновцы... Было стыдно очень», – объясняет он. В форме он и несколько десятков других бывших десантников не единожды выходили на акции протеста и пытались охранять порядок. 13 сентября во время Марша героев около трех десятков бывших десантников пытались защитить протестующих возле Московского дворика в столице.
«Мы пытались прикрыть людей, но это же не военная операция, нас было очень мало. Меня вытащили, я начал активно сопротивляться, сразу затушили газом и понесли в бус», – отставной военный как бы объясняет, почему они не давали более жесткого отпора людям в штатском. Двое тихарей забросили его в припаркованный рядом бус. Надеясь на свою судьбу, Василий спросил у водителя, в какой части тот служил, – мол, может служили вместе. «В моей части предателей не было», – разговор был короткий. В бус зашли еще двое и начали бить.
«Мы пытались прикрыть людей, но это же не военная операция, нас было очень мало. Меня вытащили, я начал активно сопротивляться, сразу затушили газом и понесли в бус», – отставной военный как бы объясняет, почему они не давали более жесткого отпора людям в штатском. Двое тихарей забросили его в припаркованный рядом бус. Надеясь на свою судьбу, Василий спросил у водителя, в какой части тот служил, – мол, может служили вместе. «В моей части предателей не было», – разговор был короткий. В бус зашли еще двое и начали бить.
Били целенаправленно в затылок и по позвоночнику. «Спасало то, что в бусе не хватало места, чтобы развернуться, – вспоминает Василий. – Перевернули меня и начали топтать. Было понимание, что все – надо спасать жизнь. Попал в плен, надо действовать по ситуации». Бывший десантник объясняет, что силовикам нужны крики и стоны, а он просто начал повторять: «Ну все ребята, ну все». Остановив избиение, омоновцы приказали Василию снять тельняшку и порвали ее. Успокоившись, они завезли задержанного на Окрестина. Там не избивали и постоянно обещали вызвать врача, чего так и не произошло. Устроили формальный суд, и 14 последующих суток Василий оставался в Жодино.
Били целенаправленно в затылок и по позвоночнику. «Спасало то, что в бусе не хватало места, чтобы развернуться, – вспоминает Василий. – Перевернули меня и начали топтать. Было понимание, что все – надо спасать жизнь. Попал в плен, надо действовать по ситуации». Бывший десантник объясняет, что силовикам нужны крики и стоны, а он просто начал повторять: «Ну все ребята, ну все». Остановив избиение, омоновцы приказали Василию снять тельняшку и порвали ее. Успокоившись, они завезли задержанного на Окрестина. Там не избивали и постоянно обещали вызвать врача, чего так и не произошло. Устроили формальный суд, и 14 последующих суток Василий оставался в Жодино.
Рисунок героя
В жодинском СИЗО было относительно спокойно. Василий провел много времени у окна с книгой. Запомнилась каждая деталь. Двойные решетки, треснувшее стекло, снаружи – серый и дырявый целлофан. Через пятисантиметровую дыру мужчина мог видеть асфальт.
Запомнился один охранник. «Лет двадцати с виду, худощавый, балаклава на нем висела. Только он в балаклаве и ходил. Все время с дубинкой и искал повода ее применить», – смеется бывший десантник. В одну из ночей этот молодой человек без особых причин забрал у Василия матрас. Утром он спрашивал у заключенных, поняли ли те... жизнь.
Запомнился один охранник. «Лет двадцати с виду, худощавый, балаклава на нем висела. Только он в балаклаве и ходил. Все время с дубинкой и искал повода ее применить», – смеется бывший десантник. В одну из ночей этот молодой человек без особых причин забрал у Василия матрас. Утром он спрашивал у заключенных, поняли ли те... жизнь.
В жодинском СИЗО было относительно спокойно. Василий провел много времени у окна с книгой. Запомнилась каждая деталь. Двойные решетки, треснувшее стекло, снаружи – серый и дырявый целлофан. Через пятисантиметровую дыру мужчина мог видеть асфальт.
Запомнился один охранник. «Лет двадцати с виду, худощавый, балаклава на нем висела. Только он в балаклаве и ходил. Все время с дубинкой и искал повода ее применить», – смеется бывший десантник. В одну из ночей этот молодой человек без особых причин забрал у Василия матрас. Утром он спрашивал у заключенных, поняли ли те... жизнь.
Запомнился один охранник. «Лет двадцати с виду, худощавый, балаклава на нем висела. Только он в балаклаве и ходил. Все время с дубинкой и искал повода ее применить», – смеется бывший десантник. В одну из ночей этот молодой человек без особых причин забрал у Василия матрас. Утром он спрашивал у заключенных, поняли ли те... жизнь.
Василий пытался еще во время заключения снять побои, однако персонал жодинского изолятора требовал соответствующего факса от адвоката. Позвонить защитнику, конечно, не было возможности. Зато уже на следующий после освобождения день позвонила следователь, которая сама предложила засвидетельствовать избиение. Василий решил, что после такой встречи может долго не вернуться домой. На третий после выхода из тюрьмы день он покинул Беларусь.
Бывший военнослужащий считает, что у солдат срочной службы выбора действительно нет – они не могут не подчиниться приказу. Об омоновцах говорит следующее: «Они просто продукт идеологической обработки. У нас есть понимание присяги. Есть военные люди, а есть гражданское население. Мы не предатели – они преступники! Мы пытались мирно защитить людей и пытались с ними вести диалог», – снова будто оправдывается бывший десантник.
Василий скрывает лицо, так как надеется когда-то вернуться в Беларусь, а теперь переживает за друзей, коллег по службе. Когда может произойти его возвращение – даже не берется предполагать.
Бывший военнослужащий считает, что у солдат срочной службы выбора действительно нет – они не могут не подчиниться приказу. Об омоновцах говорит следующее: «Они просто продукт идеологической обработки. У нас есть понимание присяги. Есть военные люди, а есть гражданское население. Мы не предатели – они преступники! Мы пытались мирно защитить людей и пытались с ними вести диалог», – снова будто оправдывается бывший десантник.
Василий скрывает лицо, так как надеется когда-то вернуться в Беларусь, а теперь переживает за друзей, коллег по службе. Когда может произойти его возвращение – даже не берется предполагать.
Василий пытался еще во время заключения снять побои, однако персонал жодинского изолятора требовал соответствующего факса от адвоката. Позвонить защитнику, конечно, не было возможности. Зато уже на следующий после освобождения день позвонила следователь, которая сама предложила засвидетельствовать избиение. Василий решил, что после такой встречи может долго не вернуться домой. На третий после выхода из тюрьмы день он покинул Беларусь.
Бывший военнослужащий считает, что у солдат срочной службы выбора действительно нет – они не могут не подчиниться приказу. Об омоновцах говорит следующее: «Они просто продукт идеологической обработки. У нас есть понимание присяги. Есть военные люди, а есть гражданское население. Мы не предатели – они преступники! Мы пытались мирно защитить людей и пытались с ними вести диалог», – снова будто оправдывается бывший десантник.
Василий скрывает лицо, так как надеется когда-то вернуться в Беларусь, а теперь переживает за друзей, коллег по службе. Когда может произойти его возвращение – даже не берется предполагать.
Бывший военнослужащий считает, что у солдат срочной службы выбора действительно нет – они не могут не подчиниться приказу. Об омоновцах говорит следующее: «Они просто продукт идеологической обработки. У нас есть понимание присяги. Есть военные люди, а есть гражданское население. Мы не предатели – они преступники! Мы пытались мирно защитить людей и пытались с ними вести диалог», – снова будто оправдывается бывший десантник.
Василий скрывает лицо, так как надеется когда-то вернуться в Беларусь, а теперь переживает за друзей, коллег по службе. Когда может произойти его возвращение – даже не берется предполагать.
История в формате аудио:
