ВСЕ ДУМАЛИ, ЧТО ЭТО ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ
Катя (имя изменено)
ВСЕ ДУМАЛИ,
ЧТО ЭТО
ПОСЛЕДНЯЯ
НОЧЬ
ЧТО ЭТО
ПОСЛЕДНЯЯ
НОЧЬ
Катя (имя изменено)
Мы разговариваем с Катей не в Беларуси. Они с мужем покинули страну после августовской волны террора. Работодатель девушки помог с переездом, и она продолжает работать дистанционно. Молодая семья вышла на столичные улицы после объявления официальных итогов президентских выборов. Увидев ничем не спровоцированную жестокость силовиков, они пошли домой. И решили спросить дорогу у силовиков, которые, как казалось, скучают на тротуарах.
Мы разговариваем с Катей не в Беларуси. Они с мужем покинули страну после августовской волны террора. Работодатель девушки помог с переездом, и она продолжает работать дистанционно. Молодая семья вышла на столичные улицы после объявления официальных итогов президентских выборов. Увидев ничем не спровоцированную жестокость силовиков, они пошли домой. И решили спросить дорогу у силовиков, которые, как казалось, скучают на тротуарах.
Мужа забросили в автозак и там же начали избивать. Под крики любимого человека Катю окружили несколько омоновцев и начали ее просто оскорблять, делая вид, что вот-вот наскочат на девушку. Один из силовиков сорвал с ее руки белый браслет – символ сторонников кандидата в президенты Светланы Тихановской – и приказал его съесть. Катя вспоминает, что просто не понимала, что происходит. За отказ есть браслет омоновец ударил ее по рукам. К счастью для девушки, в этот момент они переключили внимание на новую жертву. Задержанных повезли на Окрестина.
Мужа забросили в автозак и там же начали избивать. Под крики любимого человека Катю окружили несколько омоновцев и начали ее просто оскорблять, делая вид, что вот-вот наскочат на девушку. Один из силовиков сорвал с ее руки белый браслет – символ сторонников кандидата в президенты Светланы Тихановской – и приказал его съесть. Катя вспоминает, что просто не понимала, что происходит. За отказ есть браслет омоновец ударил ее по рукам. К счастью для девушки, в этот момент они переключили внимание на новую жертву. Задержанных повезли на Окрестина.
Рисунок героини
Двадцать три, а затем и тридцать шесть человек в камере на четыре кровати. Единственное облегчение – так называемая «кормушка», окошко в дверях камеры, через которое подают еду. Еды, как и воды, в течение трех дней задержанным не давали. Зато кормушка позволяла не задохнуться. Если ее не закрывали.
Двадцать три, а затем и тридцать шесть человек в камере на четыре кровати. Единственное облегчение – так называемая «кормушка», окошко в дверях камеры, через которое подают еду. Еды, как и воды, в течение трех дней задержанным не давали. Зато кормушка позволяла не задохнуться. Если ее не закрывали.
Окошко закрывали чаще всего ночью, когда в коридор вытаскивали мужчин из соседних камер и начинали избивать. Многих задержали вместе с близкими, и женщины с ужасом вслушивались в крики за закрытой кормушкой. В камере была раненая резиновой пулей женщина. Задыхаясь, сокамерницы просили доктора хотя бы открыть окно.
«Невозможно было говорить, потому что не было кислорода. Невозможно было плакать, потому что не было кислорода. Я подумала, что это самая глупая смерть, которая может случиться», – вспоминает Катя.
«Невозможно было говорить, потому что не было кислорода. Невозможно было плакать, потому что не было кислорода. Я подумала, что это самая глупая смерть, которая может случиться», – вспоминает Катя.
Окошко закрывали чаще всего ночью, когда в коридор вытаскивали мужчин из соседних камер и начинали избивать. Многих задержали вместе с близкими, и женщины с ужасом вслушивались в крики за закрытой кормушкой. В камере была раненая резиновой пулей женщина. Задыхаясь, сокамерницы просили доктора хотя бы открыть окно.
«Невозможно было говорить, потому что не было кислорода. Невозможно было плакать, потому что не было кислорода. Я подумала, что это самая глупая смерть, которая может случиться», – вспоминает Катя.
«Невозможно было говорить, потому что не было кислорода. Невозможно было плакать, потому что не было кислорода. Я подумала, что это самая глупая смерть, которая может случиться», – вспоминает Катя.
Рисунок героини
В ответ на просьбы двери камеры открывались дважды. Только для того, чтобы вылить на женщин ведро воды. И без того мокрые от дыхания десятков людей стены маленького помещения начинали «плакать».
«Все вспоминали о войне, когда людей заводили в газовые камеры, – это было очень похоже», – говорит Катя. Последнюю ночь все готовились к смерти.
«Все вспоминали о войне, когда людей заводили в газовые камеры, – это было очень похоже», – говорит Катя. Последнюю ночь все готовились к смерти.
В ответ на просьбы двери камеры открывались дважды. Только для того, чтобы вылить на женщин ведро воды. И без того мокрые от дыхания десятков людей стены маленького помещения начинали «плакать».
«Все вспоминали о войне, когда людей заводили в газовые камеры, – это было очень похоже», – говорит Катя. Последнюю ночь все готовились к смерти.
«Все вспоминали о войне, когда людей заводили в газовые камеры, – это было очень похоже», – говорит Катя. Последнюю ночь все готовились к смерти.
На третий день их ждал формальный суд и перевод в Жодино. Катя получила 10 суток ареста. Судья даже не сказала, в чем ее обвиняют. Ожидая погрузки в автозак, который вывезет их со двора на Окрестина, девушка впервые расплакалась. Рядом на коленях стояли десятки избитых мужчин. Некоторые не могли сами подняться. Катя не знала, что ее мужа освободили раньше, и со страхом всматривалась в избитые лица. В автозаке девушек сопровождали трое силовиков. Двое сидели в телефонах, листали Tinder. Третий, старший, совершенно серьезно рассказывал вывезенным с Окрестина о том, что людей никто не избивал.
На третий день их ждал формальный суд и перевод в Жодино. Катя получила 10 суток ареста. Судья даже не сказала, в чем ее обвиняют. Ожидая погрузки в автозак, который вывезет их со двора на Окрестина, девушка впервые расплакалась. Рядом на коленях стояли десятки избитых мужчин. Некоторые не могли сами подняться. Катя не знала, что ее мужа освободили раньше, и со страхом всматривалась в избитые лица. В автозаке девушек сопровождали трое силовиков. Двое сидели в телефонах, листали Tinder. Третий, старший, совершенно серьезно рассказывал вывезенным с Окрестина о том, что людей никто не избивал.
После освобождения большинство сокамерниц смогли связаться в Telegram. В общем чате девушки поддерживают друг друга. Они пришли к выводу, что поливал их водой сам начальник ЦИП на Окрестина Евгений Шапетько.
После освобождения большинство сокамерниц смогли связаться в Telegram. В общем чате девушки поддерживают друг друга. Они пришли к выводу, что поливал их водой сам начальник ЦИП на Окрестина Евгений Шапетько.
Администрация Жодинского СИЗО не знала, что делать с заключенными без документов, рассказывает Катя. На руках она имела только справку о пребывании на Окрестина. Одна из сотрудниц взяла под опеку нашу героиню и еще одну девушку в той же ситуации. Через несколько часов хождения по кабинетам их освободили. Кате повезло – под стенами следственного изолятора ее ждал муж. Он нашел жену в базе правозащитного центра «Весна». Там его предупредили, что людей начали освобождать.
До смены власти семья не собирается возвращаться на родину.
До смены власти семья не собирается возвращаться на родину.
Администрация Жодинского СИЗО не знала, что делать с заключенными без документов, рассказывает Катя. На руках она имела только справку о пребывании на Окрестина. Одна из сотрудниц взяла под опеку нашу героиню и еще одну девушку в той же ситуации. Через несколько часов хождения по кабинетам их освободили. Кате повезло – под стенами следственного изолятора ее ждал муж. Он нашел жену в базе правозащитного центра «Весна». Там его предупредили, что людей начали освобождать.
До смены власти семья не собирается возвращаться на родину.
До смены власти семья не собирается возвращаться на родину.
История в формате аудио:
Документы:
 |  |  |  |
