В ЭТОЙ КОМНАТЕ
БОГА НЕТ
Максим Новиков, уехал из Беларуси
В ЭТОЙ
КОМНАТЕ
БОГА НЕТ
Максим Новиков,
уехал из Беларуси
Мы разговариваем с Максимом в Польше. Он с еще несколькими беженцами живет в доме друзей. Мужчина не питал иллюзий насчет честности выборов в Беларуси и, не дожидаясь оглашения результатов, вышел на протест в родном Гомеле. На второй день протестов, поняв, что блокировка интернета продолжится, Максим с другом взяли с собой две простые рации, чтобы в случае чего связаться друг с другом. Их задержали. Силовики решили, что так и координируется протест в городе.
Мы разговариваем с Максимом в Польше. Он с еще несколькими беженцами живет в доме друзей. Мужчина не питал иллюзий насчет честности выборов в Беларуси и, не дожидаясь оглашения результатов, вышел на протест в родном Гомеле. На второй день протестов, поняв, что блокировка интернета продолжится, Максим с другом взяли с собой две простые рации, чтобы в случае чего связаться друг с другом. Их задержали. Силовики решили, что так и координируется протест в городе.
Максима били головой об автозак, называли его организатором протеста. Но настоящий ад начался в РОВД. «Там был коридор, они заставляли нас по нему ползти, пока руки в наручниках», – мужчина вспоминает, что в коридоре лежали десятки людей, которых все время избивали омоновцы, милиционеры и люди в штатском.
Максима били головой об автозак, называли его организатором протеста. Но настоящий ад начался в РОВД. «Там был коридор, они заставляли нас по нему ползти, пока руки в наручниках», – мужчина вспоминает, что в коридоре лежали десятки людей, которых все время избивали омоновцы, милиционеры и люди в штатском.
Рисунок героя
С требованием «нормально разговаривать» силовики стянули с Максима штаны и пригрозили изнасиловать его дубинкой. Разговаривать при этом никто не собирался: «На любой вопрос прилетал удар». На тот момент мужчина просто не понимал, чего от него хотят. «В этом насилии не было логики – им просто дали карт-бланш, они могли делать абсолютно все, что хотели», –Максим не берется объяснять действий силовиков.
С требованием «нормально разговаривать» силовики стянули с Максима штаны и пригрозили изнасиловать его дубинкой. Разговаривать при этом никто не собирался: «На любой вопрос прилетал удар». На тот момент мужчина просто не понимал, чего от него хотят. «В этом насилии не было логики – им просто дали карт-бланш, они могли делать абсолютно все, что хотели», –Максим не берется объяснять действий силовиков.
Полуголого мужчину затащили в отдельную комнату, где около шести человек продолжали методическое избиение. К его лицу подносили клоунские маски, что-то, похожее на взрывчатку, протоколы, содержание которых мужчина не видел, так как у него заплыли глаза. Там, на полу, Максим начал громко молиться. Впервые в жизни, ведь в Бога не верит. «В этой комнате Бога нет. Можешь даже не искать», – засмеялись силовики и продолжили избиение.
Полуголого мужчину затащили в отдельную комнату, где около шести человек продолжали методическое избиение. К его лицу подносили клоунские маски, что-то, похожее на взрывчатку, протоколы, содержание которых мужчина не видел, так как у него заплыли глаза. Там, на полу, Максим начал громко молиться. Впервые в жизни, ведь в Бога не верит. «В этой комнате Бога нет. Можешь даже не искать», – засмеялись силовики и продолжили избиение.
В комнату, где не было Бога, зашел Александр Штрапов, глава ОВД Центрального района Гомеля, – Максим сразу узнал его. Милицейский чиновник продолжил избиение, целясь в лицо и пах. И снова потребовал подписать какие-то документы, утверждая, что друг Максима уже его оговорил. Пытки продолжались несколько часов, после чего Максиму вернули его штаны и балаклаву. Этими вещами уже успели вытереть в коридоре кровь и мочу, оставшуюся от избиения других задержанных. Заставили надеть и только потом увезли в изолятор.
В комнату, где не было Бога, зашел Александр Штрапов, глава ОВД Центрального района Гомеля, – Максим сразу узнал его. Милицейский чиновник продолжил избиение, целясь в лицо и пах. И снова потребовал подписать какие-то документы, утверждая, что друг Максима уже его оговорил. Пытки продолжались несколько часов, после чего Максиму вернули его штаны и балаклаву. Этими вещами уже успели вытереть в коридоре кровь и мочу, оставшуюся от избиения других задержанных. Заставили надеть и только потом увезли в изолятор.
Там побои мужчины осмотрел врачебный работник. На жалобы он лишь пожал плечами: «Это легкие царапины». Несколько дней за решеткой, без избиения, показались Максиму санаторием по сравнению с тем, что он пережил во время задержания. Далее был очередной символический суд. Судья Сергей Саловский уже имел готовое решение: 15 суток ареста. «Он на меня смотрел, как на кучу навоза», – вспоминает Максим. Уже 14 августа Максима и десятки других арестованных без объяснений освободили.
Там побои мужчины осмотрел врачебный работник. На жалобы он лишь пожал плечами: «Это легкие царапины». Несколько дней за решеткой, без избиения, показались Максиму санаторием по сравнению с тем, что он пережил во время задержания. Далее был очередной символический суд. Судья Сергей Саловский уже имел готовое решение: 15 суток ареста. «Он на меня смотрел, как на кучу навоза», – вспоминает Максим. Уже 14 августа Максима и десятки других арестованных без объяснений освободили.
В таком виде Максим пришел на воскресный марш протеста. Люди пожилого возраста подходили к нему с недоверием – думали, что он нарисовал себе эти синие следы.

Максим смог зафиксировать факт избиения в областной больнице. Ему диагностировали закрытый перелом позвоночника. Там сама женщина-следователь убедила его подать заявление в Следственный комитет. После этого Максима начали искать. Звонили не только семье и друзьям, но даже волонтерам, которые встречали его возле изолятора, и врачам. Знакомые предупредили Максима, что гомельская милиция до сих пор считает его организатором митингов. Это стало последней точкой. Вместе с другом они выехали в Польшу. «Нам еще повезло, – говорит мужчина. – Мы на границе так и сказали белорусским пограничникам: едем просить политического убежища. Те долго думали, а потом без дальнейших вопросов пустили».
В таком виде Максим пришел на воскресный марш протеста. Люди пожилого возраста подходили к нему с недоверием – думали, что он нарисовал себе эти синие следы.

Максим смог зафиксировать факт избиения в областной больнице. Ему диагностировали закрытый перелом позвоночника. Там сама женщина-следователь убедила его подать заявление в Следственный комитет. После этого Максима начали искать. Звонили не только семье и друзьям, но даже волонтерам, которые встречали его возле изолятора, и врачам. Знакомые предупредили Максима, что гомельская милиция до сих пор считает его организатором митингов. Это стало последней точкой. Вместе с другом они выехали в Польшу. «Нам еще повезло, – говорит мужчина. – Мы на границе так и сказали белорусским пограничникам: едем просить политического убежища. Те долго думали, а потом без дальнейших вопросов пустили».
История в формате аудио: