ТЫ РАЗГОВАРИВАЕШЬ
С ЧЕЛОВЕКОМ,
КОТОРЫЙ ВЫРЫЛ 10 МОГИЛ В ЛЕСУ
Максим Охтенко, сбежал из Беларуси
Максим Охтенко,
сбежал из Беларуси
ТЫ РАЗГОВАРИВАЕШЬ
С ЧЕЛОВЕКОМ,
КОТОРЫЙ ВЫРЫЛ
10 МОГИЛ В ЛЕСУ
Максим сейчас в Польше – вместе со своим другом-тезкой. Он начинает разговор с объяснения, почему вышел на протест: «Сколько себя помню, мы слышим только плохие новости, и на этот раз – сколько можно терпеть? – нужно высказывать свое мнение!» Рассказывать подробно о задержании и том, что происходило в ОВД Центрального района Гомеля сначала не хочет: мол, тысячи таких историй. Послушаем же одну из них.
Максим сейчас в Польше – вместе со своим другом-тезкой. Он начинает разговор с объяснения, почему вышел на протест: «Сколько себя помню, мы слышим только плохие новости, и на этот раз – сколько можно терпеть? – нужно высказывать свое мнение!» Рассказывать подробно о задержании и том, что происходило в ОВД Центрального района Гомеля сначала не хочет: мол, тысячи таких историй. Послушаем же одну из них.
Задержали двух Максимов похожим образом. Посмотрев, что гомельская милиция готова ко второму дню протестов намного лучше демонстрантов, мужчины двинулись в бар. По дороге домой их задержали, нашли рации, с помощью которых друзья планировали связываться, пока нет интернета, и тут же назвали организаторами протестов. Перед автозаком избивали, но не сильно, вспоминает мужчина: «Думал, проблема небольшая, если так будет дальше». Но дальше их привезли в РОВД. Задержанных подняли на четвертый этаж, и Максим увидел ужасный коридор, через который десятки задержанных должны были ползти со скованными за спиной руками. ОМОН и люди в штатском безжалостно били людей. Максима забросили в кабинет, где сидели несколько силовиков. Там началась настоящая пытка.
Задержали двух Максимов похожим образом. Посмотрев, что гомельская милиция готова ко второму дню протестов намного лучше демонстрантов, мужчины двинулись в бар. По дороге домой их задержали, нашли рации, с помощью которых друзья планировали связываться, пока нет интернета, и тут же назвали организаторами протестов. Перед автозаком избивали, но не сильно, вспоминает мужчина: «Думал, проблема небольшая, если так будет дальше». Но дальше их привезли в РОВД. Задержанных подняли на четвертый этаж, и Максим увидел ужасный коридор, через который десятки задержанных должны были ползти со скованными за спиной руками. ОМОН и люди в штатском безжалостно били людей. Максима забросили в кабинет, где сидели несколько силовиков. Там началась настоящая пытка.
Рисунок героя
Под постоянную брань и удары по всему телу Максиму подсовывали протоколы, клоунские маски и другие вещи, которые должны были подтвердить, что Максим координировал протесты. Все продолжалось часами. Эти следственные действия прекратил Александр Штрапов, глава ОВД Центрального района Гомеля. Он предложил «поговорить по-нормальному». Свои слова подкрепил, поставив ногу задержанному на лицо. «В этот момент я лежал и смотрел в плинтус в этом кабинете. И я не скажу, что я очень переживал, – я был спокоен. Скорее всего, я просто смирился».
Под постоянную брань и удары по всему телу Максиму подсовывали протоколы, клоунские маски и другие вещи, которые должны были подтвердить, что Максим координировал протесты. Все продолжалось часами. Эти следственные действия прекратил Александр Штрапов, глава ОВД Центрального района Гомеля. Он предложил «поговорить по-нормальному». Свои слова подкрепил, поставив ногу задержанному на лицо. «В этот момент я лежал и смотрел в плинтус в этом кабинете. И я не скажу, что я очень переживал, – я был спокоен. Скорее всего, я просто смирился».
«Ты понимаешь, что ты можешь просто исчезнуть, и тобой никто вообще не заинтересуется? – прозвучал вопрос в перерыве между сериями жестких ударов. – Ты понимаешь, что я десять могил за городом в лесу выкопал!» Максим поверил и продолжал смотреть в плинтус. Мужчина вспоминает, что прекрасно понимал: в тот день силовикам разрешили абсолютно все. Допрос прекратила только потеря сознания. Очевидно, убивать Гомельским силовикам разрешено не было. Максима завезли в больницу, где заставили подписать бумагу о получении бытовой травмы, после чего привезли в актовый зал РОВД, где десятки почти так же сильно избитых мужчин лежали на полу и ждали суда.
«Ты понимаешь, что ты можешь просто исчезнуть, и тобой никто вообще не заинтересуется? – прозвучал вопрос в перерыве между сериями жестких ударов. – Ты понимаешь, что я десять могил за городом в лесу выкопал!» Максим поверил и продолжал смотреть в плинтус. Мужчина вспоминает, что прекрасно понимал: в тот день силовикам разрешили абсолютно все. Допрос прекратила только потеря сознания. Очевидно, убивать Гомельским силовикам разрешено не было. Максима завезли в больницу, где заставили подписать бумагу о получении бытовой травмы, после чего привезли в актовый зал РОВД, где десятки почти так же сильно избитых мужчин лежали на полу и ждали суда.
Трехминутный процесс и решение о наказании арестом на 12 суток не прекратили пыток. Максима забросили в очередную комнату, где были двое мужчин – кагэбэшники, подумал избитый. Они продолжили допрос в том же стиле, что и их коллеги из предыдущего кабинета. Избивали и заставляли признаться, что Максим – владелец клоунских масок. Когда Максим отказался, ему дали три дня: «За это время я должен был все вспомнить и всех сдать. У меня была такая паранойя – я понимал, что я полностью в их власти. Они могут делать с тобой, что им угодно. Не понравлюсь – могут полностью сшить дело».
Трехминутный процесс и решение о наказании арестом на 12 суток не прекратили пыток. Максима забросили в очередную комнату, где были двое мужчин – кагэбэшники, подумал избитый. Они продолжили допрос в том же стиле, что и их коллеги из предыдущего кабинета. Избивали и заставляли признаться, что Максим –владелец клоунских масок. Когда Максим отказался, ему дали три дня: «За это время я должен был все вспомнить и всех сдать. У меня была такая паранойя – я понимал, что я полностью в их власти. Они могут делать с тобой, что им угодно. Не понравлюсь – могут полностью сшить дело».
Но через три дня Максима и большинство других задержанных после выборов освободили из гомельского изолятора, заставив подписать бумагу о последующем неучастии в несанкционированных мероприятиях. Назавтра мужчина поехал в областную больницу, где рассказал об избиении в милиции. Начались звонки из Следственного комитета. «Говорят мне: «Мы вас хотим всех собрать на 4-м этаже РОВД, чтобы вы все дали показания». Я подозревал, что как только мы соберемся, мы все нормально отъедем на сутки». Когда призывы вернуться в РОВД стали настойчивее, Максим с другом долго не думали: «Я на границе так и сказал: «Я иду на польскую границу за политическим убежищем». Он полчаса что-то проверял, а потом – все, счастливого пути.

Когда мы разговаривали с Максимом, следователи продолжали его поиски. Приходили и звонили родителям и знакомым.
Но через три дня Максима и большинство других задержанных после выборов освободили из гомельского изолятора, заставив подписать бумагу о последующем неучастии в несанкционированных мероприятиях. Назавтра мужчина поехал в областную больницу, где рассказал об избиении в милиции. Начались звонки из Следственного комитета. «Говорят мне: «Мы вас хотим всех собрать на 4-м этаже РОВД, чтобы вы все дали показания». Я подозревал, что как только мы соберемся, мы все нормально отъедем на сутки». Когда призывы вернуться в РОВД стали настойчивее, Максим с другом долго не думали: «Я на границе так и сказал: «Я иду на польскую границу за политическим убежищем». Он полчаса что-то проверял, а потом – все, счастливого пути.

Когда мы разговаривали с Максимом, следователи продолжали его поиски. Приходили и звонили родителям и знакомым.
История в формате аудио: