И ЗДЕСЬ МЫ ПОНИМАЕМ, ЧТО В ЭТОМ АВТОЗАКЕ – ВОВСЕ НЕ БЕЛАРУСЬ
Ким Мазур, ресторатор
И ЗДЕСЬ МЫ
ПОНИМАЕМ,
ЧТО В ЭТОМ
АВТОЗАКЕ –
ВОВСЕ НЕ БЕЛАРУСЬ
ПОНИМАЕМ,
ЧТО В ЭТОМ
АВТОЗАКЕ –
ВОВСЕ НЕ БЕЛАРУСЬ
Ким Мазур, ресторатор
Ким называет избиения и издевательства «неудобствами, которые можно трактовать как пытки». Говорит, что больше волновался за своего друга Андрея. Мол, сам – спортсмен, поэтому проще было пережить случившееся. 10 августа мужчины ездили по городу, чтобы понять, что происходит в Минске. Встретились на улице Раковской со знакомым, разговорились. Подъехал бус с силовиками, те довольно вежливо пригласили в машину. «Пока еще в голове сохранялась мысль, что в Беларуси все регулируется законом, и никакой белиберды не будет. Нас опросят, и через три часа мы свободны», – вспоминает Ким.
Ким называет избиения и издевательства «неудобствами, которые можно трактовать как пытки». Говорит, что больше волновался за своего друга Андрея. Мол, сам – спортсмен, поэтому проще было пережить случившееся. 10 августа мужчины ездили по городу, чтобы понять, что происходит в Минске. Встретились на улице Раковской со знакомым, разговорились. Подъехал бус с силовиками, те довольно вежливо пригласили в машину. «Пока еще в голове сохранялась мысль, что в Беларуси все регулируется законом, и никакой белиберды не будет. Нас опросят, и через три часа мы свободны», – вспоминает Ким.
Задержанных увезли к стеле и перегрузили в автозак. Первые унижения и удары. Втроем мужчины оказались в маленьком и душном «стакане». Они слышат, как на улице и в автозаке жестоко бьют людей. «И мы понимаем, что здесь, в машине, – совсем другая страна, не Беларусь», – рассказывает об исчезновении последних иллюзий Ким. Задержанных доставили в одно из районных управлений столицы. Далее – коридор из омоновцев, избивающих новоприбывших и бросающих на колени, лицом вниз, на землю. Через несколько часов людей перевели в зал с бетонным полом и бросили на него в той же позиции.
Ким говорит, что милиционеры чувствовали себя как минимум неловко от того, что происходило вокруг. Один из них, когда остался с десятками избитых людей, извинился: мол, «это система такая», и даже позволил позвонить близким. Успели позвонить шестеро. «Вдруг забегает кто-то с дубинкой в руках и кричит: «Как вы смеете на милицию руку поднимать!» И просто идет и избивает всех дубинкой», – вспоминает мужчина и противоположное поведение милиционеров. Тот сотрудник приказал не пускать задержанных в туалет и не давать им воды. Утром всех увезли в жодинский изолятор.
Ким говорит, что милиционеры чувствовали себя как минимум неловко от того, что происходило вокруг. Один из них, когда остался с десятками избитых людей, извинился: мол, «это система такая», и даже позволил позвонить близким. Успели позвонить шестеро. «Вдруг забегает кто-то с дубинкой в руках и кричит: «Как вы смеете на милицию руку поднимать!» И просто идет и избивает всех дубинкой», – вспоминает мужчина и противоположное поведение милиционеров. Тот сотрудник приказал не пускать задержанных в туалет и не давать им воды. Утром всех увезли в жодинский изолятор.
Задержанных увезли к стеле и перегрузили в автозак. Первые унижения и удары. Втроем мужчины оказались в маленьком и душном «стакане». Они слышат, как на улице и в автозаке жестоко бьют людей. «И мы понимаем, что здесь, в машине, – совсем другая страна, не Беларусь», – рассказывает об исчезновении последних иллюзий Ким. Задержанных доставили в одно из районных управлений столицы. Далее – коридор из омоновцев, избивающих новоприбывших и бросающих на колени, лицом вниз, на землю. Через несколько часов людей перевели в зал с бетонным полом и бросили на него в той же позиции.
Ким говорит, что милиционеры чувствовали себя как минимум неловко от того, что происходило вокруг. Один из них, когда остался с десятками избитых людей, извинился: мол, «это система такая», и даже позволил позвонить близким. Успели позвонить шестеро. «Вдруг забегает кто-то с дубинкой в руках и кричит: «Как вы смеете на милицию руку поднимать!» И просто идет и избивает всех дубинкой», – вспоминает мужчина и противоположное поведение милиционеров. Тот сотрудник приказал не пускать задержанных в туалет и не давать им воды. Утром всех увезли в жодинский изолятор.
Ким говорит, что милиционеры чувствовали себя как минимум неловко от того, что происходило вокруг. Один из них, когда остался с десятками избитых людей, извинился: мол, «это система такая», и даже позволил позвонить близким. Успели позвонить шестеро. «Вдруг забегает кто-то с дубинкой в руках и кричит: «Как вы смеете на милицию руку поднимать!» И просто идет и избивает всех дубинкой», – вспоминает мужчина и противоположное поведение милиционеров. Тот сотрудник приказал не пускать задержанных в туалет и не давать им воды. Утром всех увезли в жодинский изолятор.
Малюнак героя
В очередном автозаке Ким вновь оказался вместе с другом. «Кто-то из начальников произнес, указывая на меня: «Этому веселому парню – особое внимание». Удар по ноге, в челюсть, в спину ногой, скрутили флажками руки за спину – и в автозак», – рассказывает он. Мужчина увидел, как силовик поставил ногу на лицо и шею друга и начал давить. Через какое-то время тот потерял сознание. Мужчин бросали друг на друга и заставляли ползти по телам других, пока омоновцы избивали людскую массу. Этот процесс силовики называли «ремонтом» – мол, ремонтируют неправильных людей. Подобную историю нам рассказал и Вадим.
В очередном автозаке Ким вновь оказался вместе с другом. «Кто-то из начальников произнес, указывая на меня: «Этому веселому парню – особое внимание». Удар по ноге, в челюсть, в спину ногой, скрутили флажками руки за спину – и в автозак», – рассказывает он. Мужчина увидел, как силовик поставил ногу на лицо и шею друга и начал давить. Через какое-то время тот потерял сознание. Мужчин бросали друг на друга и заставляли ползти по телам других, пока омоновцы избивали людскую массу. Этот процесс силовики называли «ремонтом» – мол, ремонтируют неправильных людей. Подобную историю нам рассказал и Вадим.
«Я заполз в самый конец автозака и лег за лестницей, чтобы ни на ком не лежать. Звучит команда: «Особенно по этому на краю работайте». От пяток до шеи проходятся по мне. Весь путь до Жодино нас бьют. И кричат: «Езжайте в Польшу, работайте проститутками и дальнобойщиками», – Ким вспоминает, как выглядел переезд в Жодино.
«Я заполз в самый конец автозака и лег за лестницей, чтобы ни на ком не лежать. Звучит команда: «Особенно по этому на краю работайте». От пяток до шеи проходятся по мне. Весь путь до Жодино нас бьют. И кричат: «Езжайте в Польшу, работайте проститутками и дальнобойщиками», – Ким вспоминает, как выглядел переезд в Жодино.
В камере был человек со сломанной ногой, люди с вывернутыми носами, порванными губами и даже веками. Друг Андрея получил черепно-мозговую травму и постоянно терял сознание. «Ну, а у меня, говорят, что спина синяя вся... Ну, синяя и синяя», – Ким повторяет, что ему, как спортивному человеку, было намного проще пережить пытки.
В камере был человек со сломанной ногой, люди с вывернутыми носами, порванными губами и даже веками. Друг Андрея получил черепно-мозговую травму и постоянно терял сознание. «Ну, а у меня, говорят, что спина синяя вся... Ну, синяя и синяя», – Ким повторяет, что ему, как спортивному человеку, было намного проще пережить пытки.
Большинство людей выпустили через несколько дней, раньше истечения срока ареста. На следующий день после освобождения Киму позвонили из Следственного комитета и предложили прийти на беседу «по факту задержания» и избиения. В кабинете следователь спросила, будет ли он писать заявление. «Я смотрю, а у нее на столе лежит куча дел, и там верхнее – один в один списано с моего. Тогда и тогда задержан такой и такой гражданин, по факту побоев ведется разбирательство дела. И приписка: если не дополняется, дело уничтожить». Ким говорит, что следователь, пожимая плечами, признала, что заявление – «никому не поможет». Вместо траты времени в СК мужчина поехал помочь волонтерам у Окрестина и жодинского изолятора.
В конце разговора Ким снова машет рукой на свои травмы. Просить помощи в фондах солидарности не собирается: «Да какая помощь, хватает людей, которым помощь на самом деле нужна. Когда услышал другие истории, то понял, что мне еще повезло, я со своими синячками справлюсь».
В конце разговора Ким снова машет рукой на свои травмы. Просить помощи в фондах солидарности не собирается: «Да какая помощь, хватает людей, которым помощь на самом деле нужна. Когда услышал другие истории, то понял, что мне еще повезло, я со своими синячками справлюсь».
Большинство людей выпустили через несколько дней, раньше истечения срока ареста. На следующий день после освобождения Киму позвонили из Следственного комитета и предложили прийти на беседу «по факту задержания» и избиения. В кабинете следователь спросила, будет ли он писать заявление. «Я смотрю, а у нее на столе лежит куча дел, и там верхнее – один в один списано с моего. Тогда и тогда задержан такой и такой гражданин, по факту побоев ведется разбирательство дела. И приписка: если не дополняется, дело уничтожить». Ким говорит, что следователь, пожимая плечами, признала, что заявление – «никому не поможет». Вместо траты времени в СК мужчина поехал помочь волонтерам у Окрестина и жодинского изолятора.
В конце разговора Ким снова машет рукой на свои травмы. Просить помощи в фондах солидарности не собирается: «Да какая помощь, хватает людей, которым помощь на самом деле нужна. Когда услышал другие истории, то понял, что мне еще повезло, я со своими синячками справлюсь».
В конце разговора Ким снова машет рукой на свои травмы. Просить помощи в фондах солидарности не собирается: «Да какая помощь, хватает людей, которым помощь на самом деле нужна. Когда услышал другие истории, то понял, что мне еще повезло, я со своими синячками справлюсь».
История в формате аудио:
