«Мосты стали мне сегодня дороже, чем ты», – поет в наушниках украинская певица Мария Чайковская. Когда-то в России под этот припев я страдала от любовных драм. Сейчас, в эмиграции, я кричу его от бессилия. Потому что война разрушила слишком много мостов. Те, что в Украине, можно починить. А что насчет тех переправ, что когда-то соединяли нас с близкими?

В первые дни войны я не знала, как смотреть в глаза своим друзьям из Украины. Ведь это армия моей страны убивает их знакомых, разрушает их дома. Их матери, отцы, братья и сестры прячутся в метро и бомбоубежищах, пока их обстреливают люди, которые могли жить со мной в одном дворе.

Я была уверена, что это станет окончанием дружбы. Что все рухнет так же, как рушатся мосты, в которые попадают российские бомбы.

Но друзья оказались милосердны. Наша дружба выдержала российские удары. Неожиданно рухнули совсем другие переправы.

Пока мои друзья собирали гуманитарную помощь для беженцев из Украины, моя семья в России смотрела телевизор. Мои самые близкие люди не могли поверить, что это действительно война, что «наши мальчишки» могут убивать невинных людей, уничтожать города, пытать и насиловать женщин и мужчин, разрушать чужие жизни.

В то время многие россияне пытались объяснить семьям, что происходит. Кто-то смог. Но большинству это не удалось. Ведь большой и сильной пропаганде верить как-то безопаснее, чтобы не травмировать тонкую запрещенную в России душевную организацию.

Так в первые дни войны обрушивались целые пролеты семейных связей. Я старалась не думать об этом, подождать. Ведь должен же первый шок пройти, а там уже можно будет попытаться донести хоть что-то.

Но шли дни. Страшные дни, практически невыносимые. Семья тему войны не поднимала. Мол, не ссориться же из-за этого.

И пока я сутками сквозь слезы смотрела кадры с умирающими под обстрелами людьми, слушала из первых уст чудовищные истории о пытках, изнасилованиях, убийствах, – мои близкие смотрели телевизор. Смотрели активно. Они пытались найти там хоть какое-то объяснение происходящему безумию.

Картинка, нарисованная пропагандистами, их завораживала, ведь моим родственникам рассказывали:

Так жить как-то проще. Немцы в 1930-1940-х не хотели осознавать, во что при нацистах превратилась Германия. Вот и россияне в 2022-м не захотели признать, до чего дошла путинская Россия.

Так что семья активно внушала мне: «Это тебя американская пропаганда заставляет думать иначе. Не напали бы "мы" просто так на Украину. Там не все так однозначно».

В этот день, 3 апреля 2022 года, я абсолютно однозначно стояла у закрытого гроба, в котором лежала моя подруга. Она погибла в Киеве под российским обстрелом.

«Посмотри вокруг, они разлетаются птицами из рук и не возвращаются», – пела в тот день Чайковская в наушниках. И я понимала, что мосты сожжены.

В это время разрушались не только социальные и семейные связи, но и связи с собственными корнями. Множество россиян оказалось в эмиграции. «Счастливым» обладателям красных паспортов пришлось переосмыслить себя, понять, как коммуницировать с внешним миром. Просить прощения за то, что мы это не остановили. Месяцами посыпать голову пеплом.

Нелегко пришлось и людям, которых воспитывали родители из России и Украины. Однажды мой близкий друг расплакался:

Таким людям пришлось вычеркнуть часть своей жизни. Попрощаться с тем человеком, который любит русскую литературу и выпить под Меладзе. Вычеркнуть любовь к петербургским улицам и теплые воспоминания о свидании в московском парке. Оставить себе только половину себя. Ведь сейчас в Москве люди назначают свидания в том же парке, а в Киеве снаряды уничтожают и парки, и дома, и больницы.

Шли дни, недели и месяцы пустоты. Украина стала потихоньку восстанавливать свои мосты, разрушенные российскими войсками. А мосты между несогласными россиянами и теми, кто верит телевизору, оставались в руинах.

Но в сентябре кое-что изменилось. После объявления мобилизации многие россияне начали понимать, что все достаточно однозначно. Некоторые осознали, что случилось в феврале 2022 года.

И пока ВСУ вели успешное контрнаступление, пока украинцы начали пытаться восстанавливать свои города, заново отстраивались и связи несогласных россиян с их семьями.

Ко мне тоже стали возвращаться некоторые близкие. В их речи рядом с «мы» и «наши мальчики» все чаще стали звучать фразы «устраиваем геноцид», «убиваем мирных людей», «устроили ад на земле».

В России опасно открыто говорить об этом. Но на кухне некоторые делятся своим настоящим мнением. И это чертовски обнадеживает.

«Я найду рассвет самая первая и, знаешь, // По тебе скучать буду сильно!» – допевает в наушниках Чайковская.

И я скучаю до пустоты. Смотрю на то, как Украина восстанавливает мосты. И надеюсь, что и мне удастся восстановить все переправы к своим близким.